Немного о себе

Я обаяния лишён –

Не «няшка» и не «ми-ми-мишка» –

Рубашка, мятые штанишки,

Куртёшка, кеды, капюшон –

Всё на соплях, на честном слове…

И равно, как седло корове,

Мне не идёт любой прикид.

Брюшко, сутулость (вслед артроза)

Согнули тушку в знак вопроса.

Как бы: «За что?» - вопрос стоит.

К вопросу же про внешний вид,

Тут видимо добавить надо –

Лицо слегка одутловато,

В нём отражаются едва

Два выраженья. Оба-два,

Неадекватны ничему,

Происходящему в реале.

А то, сводимы к одному –

Неподконтрольному уму

Пред-выражению печали.

Как будто бы ещё в начале

Глаза увидели итог…

Как если бы прочесть я смог

В годичной давности журнале

Фатальную статью… но это,

Взломав земной хронометраж,

Был также свежий репортаж

Последней… завтрашней газеты.

Ещё предчувствием томим,

Что там… потом – в нуле эфира,

Меня дежурный херувим

Узревши, гаркнет: «хер-то с ним»

И в пищевой цепи звеном

Оставит в царствии земном

Постчеловеческого мира…

И быть мне в собственном «потом»

Совместно «совестью» и «ртом» –

Навроде леса санитара…

И хоть в обличии любом,

Но не гиеной и не львом

В локации Масаи-Мара.

Скорее по своей натуре

В ротации бесхозных душ

Я возрожусь в медвежьей шкуре

Как на классической гравюре –

Пузат, сутул и неуклюж,

Как все медведи. И как все,

Кто близок средней полосе,

Начну играть на балалайке

И к своему стыду, как тать

У пчёл привыкну воровать,

Да распевать срамные байки.

Но скроет мой звериный лик

Полуулыбкой благодушной

Всё то, что знать другим не нужно –

Живую память и язык

Того, кто шкурою зверушной

Во всём скрывать себя привык.

***

Наверх